Золото Великой Степи Статья опубликована в журнале "Гиппомания" №5/07
Под черным небом и синими звездами стояла машина. Посреди пустоты. Вокруг был и только ломкая трава, растрескавшаяся земля и абсолютная, первобытная тишина и темнота. Машина была инородным телом, странным включением в этой древней степи. А степь была такой же, как незнамо сколько веков назад. Пыль земли этой скрывала следы прошедших когда-то лошадей, носивших скифов, ногайцев, ойратов, арабов, половцев, казаков и многих других — только земля о них и знала...
Воздух был густой и горячий. Пахло дыней. Возле машины стоял стол, два человека сидели, откинувшись на спинки стульев, и смотрели на звезды. Третий человек лежал на земле, опершись на руку и глядя в глубокую темноту. Молчание было долгим, но никого не тяготило, как бывает у друзей. Один из сидевших вдруг сказал: «Я в жизни моей не видел столько звезд... я не хочу отсюда уезжать...» Второй откликнулся, нарушив романтический настрой: «Кажется, за последние несколько дней ты столько повидал того, чего не видел сроду!» Фразы были сказаны на языке, которого степь еще никогда, пожалуй, не слышала... Лежащий на земле только довольно улыбнулся, перевернувшись на живот, щекой в колкой траве, раскинув руки в стороны, как будто стараясь вобрать животворную силу Великой Степи...
Из письма другу:
«Лето продолжалось нескучно: мои приятели получили визу, и мы сорвались на их фургоне через всю Европу в калмыцкие степи.
Приключений было море, жара там стояла +45 градусов в тени, пыльные бури, мерзкие пограничники, еще более мерзкие гаишники, спанье на полу в фургоне, придорожные харчевни и тому подобное. Но все это сгладилось шикарными конями. От коней французы (коннозаводчики с 20-летним стажем) были в оторопи. Представь только: приезжают в тьму-таракань, где электрические столбы уже кончились давно, где кони выращены по экстенсивному методу без всякого зерна и премиксов — круглый год в степи, и там им выводят несколько десятков коней ростом под 170, сделавших бы честь любому немецкому керунгу...
И вдобавок такие великолепные ситуации, как: на вопрос «А где у вас следующий табун?» тебе серьезно отвечают: «Да тут, неподалеку!» и ты едешь 36 км (!) по степи, прямиком, без каких-либо понятных ориентиров. Пастбища — на десятки тысяч гектаров. Приятели-французы выглядели то сильно восторженными, то глубоко задумчивыми.
А еще был забавный момент. Остановились мы прямо посреди степей на ночевку, спим в фургоне. До ближайших человечьих стойбищ километров ...цать. В час ночи я просыпаюсь от непонятного царапанья по номерному знаку машины. Потом стали шкрябать по двери. Я противным голосом осведомляюсь, кого нелегкая принесла. Ответ: «Здравствуйте, вас беспокоит участковый Владимир Васильев, предъявите ваши документы!» Серьезно... Тихо ругаясь, впрыгнули в штаны, откопали паспорта и выползли знакомиться. Калмык-милиционер был заинтригован, увидев с дороги в свете фар своей «Нивы» посреди степи странный фургон с диковинными номерами. Никак не хотел поверить, что французов занесло в его края. И еще битый час с воодушевлением рассказывал — с подробными рисунками и планами проезда — о достопримечательностях родного края. Это в час ночи. Французы, ничегошеньки не понимая, честно стояли рядом, кивали головами и криво улыбались, отчаянно пытаясь не зевать. Хороший милиционер.»
Началась эта история полтора года назад, во время рейда «Мирабель» во Франции... Хотя нет, на самом деле началось все гораздо раньше, когда я заинтересовалась донской породой, познакомилась с ребятами из клуба «У Иваныча» и с самим легендарным Иванычем, проехала пробег на дончаке. Потом ребята приехали смотреть, как проходят пробеги во Франции — на рейд «Мирабель», в котором участвовал мой приятель со своим берберийцем. Вечером состоялся совместный ужин, за которым речь шла только о конях и пробегах. Конечно, и о дончаках. Друг мой смотрел фотографии, слушал рассказы, задавал вопросы, и глаза его загорались все сильнее. Друг — такой бывалый конник — у Люраши работал, 10 лет конных спектаклей, чемпионил в TREC *е, побеждал в пробегах... И своя племферма лошадей берберийской породы много лет , и должность вице-президента союза коннозаводчиков пробежных лошадей. Буквально через несколько дней, когда ребята уже уехали, он позвонил и сказал: «Дело есть, надо поговорить. Я ждал таких коней всю жизнь».
С этого момента началась разработка плана, цель которого образно можно выразить старой песней ( чуть поменяв слова):
По парижской мостовой
Кони шли на водопой.
Шли, потряхивая гривой,
Кони-дончаки.
Распевает верховой:
«Эх, ребята, не впервой
Нам поить коней казацких
Из чужой реки».
Очень нам хочется, чтобы золотые донские кони прошли по улицам Парижа в традиционном ежегодном конном параде, чтобы блистали на парижских (и не только!) выставках, как бывало это в прошлом. И к выставочным медалям чтобы добавились медали спортивные. Ибо порода эта многогранна, талантлива, удивительна. Это Золото России.
Год мы потратили на то, чтобы подготовить все необходимое для будущих эмигрантов. И поехали в степи, как только смогли.
Из письма другу:
«Жарко, очень жарко. Август, разгар лета. Дождя не было с апреля. Степь — по-настоящему золотая, трава под ногами хрустит, небо пронзительной синевы. Двигались на юго-восток ну ооочень медленно. Тормозили всякий раз, увидев в отдалении вспыхнувшее золотом пятно (или пятна). Пятна почти всегда оказывались необщительными и убегали. Оставалась только фотография на память.
Лошадиных статуй там полно. Их фотографировать легче, стоят на месте. Тачанка у выезда из Ростова, потом у каждого конезавода свои железные кони, и где-то возле Сальска еще конь с красноармейцем — самые романтические . К онь этот вообще в каком-то ошейнике , как будто... кордео : казаки уже тогда НХ знали, ага... Какие-то другие они по духу, чем в Европе, памятники эти. Лошадь показана сама по себе, как самоценная величина. Или же человек с лошадью рядом. Ну, тачанка понятно, там кони запряжены, но и то — кони красивы сами по себе, несут, как говорят художественные критики , « идейную нагрузку», даже если бы не было ни людей, ни упряжи. А европейские конные статуи сделаны так, что главный из двоих — человек верхом... лошадь вторична. Убери человека — смысл потеряется».
Побывали последовательно в трех крупных конезаводах: Зимовники, Буденного, Октябрьский (его больше знают по имени руководителя — Владимира Надмидова). Посмотрели лошадей у частников, по мелким хозяйствам. По вечерам обсуждали увиденное. Первое впечатление было — восторг, потрясение, преклонение перед русскими коннозаводчиками и селекционерами, создавшими это золотое чудо. Сначала взахлеб фотографировали, умилялись и пытались погладить всех подряд. Потом начался детальный осмотр.
Из письма другу:
«Не знаю, байка это или нет... Мне кажется — правда. Рассказывал работник к/з им. Буденного. К ним приехал покупатель, немец. Ему показали всех, что на отделениях стоят в работе. Потом повезли в табуны, сказали: покажем вам молодняк на пастбищах. Посадили в «восьмерку», довезли до конца асфальта — начала пастбищ. Сменили машину на «буханку», ясное дело. Едут. Еще едут. Уже час едут. Немец проявляет беспокойство и усиленно крутит головой по сторонам. На горизонте показались первые лошади. Немец вперился в них взглядом. И спрашивает: «А где ПАСТБИЩА, где ОГРАЖДЕНИЯ?» — «Да вот, — говорят, — пастбища же. А какие ограждения? Нету...» Ага, он бы еще про электропастух спросил. Чтобы степь огородить, тысячи гектаров. Он, видать, пастбища и левады посчитал за одно и то же. Что с него взять? Одно слово — немец . С о времен Петра Первого так называли иностранцев, не говорящих по-русски и ничего не смыслящих в русской жизни.
Вообще все это миф —- о европейском качественном выращивании. Все эти премиксы, солярии, мази, мюсли, принудительный тренинг и прочее — не более чем ухищрения от невозможности дать коням то, что они имеют в полной мере в степях. Главное — движение, а в европейских левадках молодняку не дать той свободы, той физической нагрузки, какую имеют их донские и буденновские собратья. У рыжих дневной маршрут по степным просторам составляет 25-35 км. Еще надо учесть солнце и совершенно особый состав травы и воды, экологически чистую природу. Поэтому вырастают кони с крепчайшим костяком, обмускуленные, ростом в холке часто под 170 даже без зерна.»
Какие качества были особо отмечены: удивительная легкость и правильность движений, великолепные углы, отличные пропорции, грация, чувство собственного достоинства и интеллигентность, контактность. Огромное впечатление произвели суставы — их строение и объем, сухожилия — их сухость, объем, и пропорции между объемом сустава и объемом пясти. Всех «согласившихся» на промеры коней — промерили. Как сказали французы — у европейских лошадей таких пропорций нет. А эти коннозаводчики знают, о чем говорят, предметом владеют. О копытах вообще отдельная песня: друг — профессиональный коваль — приставал ко всем встречным лошадям с просьбой дать лапку, чтобы посмотреть, что там на подошве. Был потрясен идеальной формой копыт, стрелок, крепостью копытного рога.
Взяли землю и воду на анализы. Набрали целый гербарий местных травок — тоже изучать. Трудно будет во Франции обеспечить дончакам аналогичный баланс минералов и витаминов... да и солнца не в пример меньше, чем в степях. Самый лучший вариант, конечно — чтобы жеребята в степи росли до 2,5 - 3 лет, а мы бы их потом уже брали в тренинг.
Из письма другу:
«Французам трудно было понять ситуацию с донской породой. Почему дончаки на грани исчезновения. Особенно непонятно стало после того, как они убедились в качестве лошадей. И было им грустно... В одном конезаводе дончаки — пасынки, держат их там только для статуса, а любят чистокровок. В другом заводе такая проблема с кадрами, что даже на российские выставки некому коней везти... Все по старинке, руководители старой закалки, привычки тех времен, когда не надо было стараться продать. Так дядьки до сих пор и сидят, и ждут, пока к ним приедут и коней купят. А не приезжают. Потому что выросло новое поколение конников … И м в уши дуют про немецких лошадей, в рекламу которых вложено немеряно, которые стоят в конюшнях, до которых рукой подать. Молодые конники про дончаков порой и не слыхали, или представляют их похожими на монгольских лошадок... И желающих ехать за тридевять земель — мало, да и как может средний любитель выбрать коня из табуна? Банально — он не сумеет. Надо, чтобы коня вывели, чтобы он уже седло знал, — так можно оценить. Опять упираемся в проблему кадров — некому там молодняком заниматься. И что просто сердит — россияне не едут. А кто ж тогда покупает? Оказывается, не лень за сто верст киселя хлебать — кому? Немцам… монголам... китайцам.. .голландцам... вот теперь французы тропинку протаптывают. Может, это и хорошо, лошади хоть на колбасу не пойдут, да вот — «за державу обидно»...»
Дончаки — очень любопытные и добродушные создания. В заводских табунах золотистые кони прибегали, обступали вокруг, ушки домиком, тянули носы, стояли совсем близко, и при этом время от времени выясняли отношения между собой с размахиванием ног. В жеребцовых конюшнях удалось пообщаться с производителями. Так приятно: заходишь в денник, а жеребец не лазит по карманам (то есть не рассматривает тебя как просто подателя еды, да и вообще не приучены они там к лакомствам), а предлагает пообщаться «как конь с конем» — трется головой о плечо, бодается, подставляет шею и холку для почесушек. Все жеребцы очень дисциплинированно вели себя на выводке, исключением стал только обладатель забавной клички Газолин: он не любит корду, улучил момент и сбежал, и продемонстрировал нам всем тааакие движения на свободе! «Дончак — птица гордая» летал по газонам вокруг под наши ахи-ох и, пока не уткнулся в ограждение кобыльей левады и не начал завлекать дам. Тут - то его и поймали. Французы сделали пометку в своем блокноте: к кличке «Газолин» дописали приставку « т урбо».
В еликолепный подарок сделал нам Владимир Васильевич Надмидов. Он показал свои страстно любимые табуны на необъятных просторах диких степей. Табун в 200 голов... где вы еще такое увидите? Золото коней по золоту степей и синее небо. Издали сверкают, вблизи переливаются, перетекают с места на место и сливаются вместе золотые потоки... дух захватывает, незабываемое зрелище. Заглушить мотор, сесть на землю и смотреть на всю эту красоту — как будто и не в 21-м веке живем, и нет никаких самолетов и компьютеров. Можно приложить ухо к земле и услышать звук копыт идущего табуна — так в древние времена слушали степь кочевники, предки наши. Может, поэтому так бьется сердце от вида степных просторов, стука копыт, запаха травы и прикосновения суховея, что дремлет в нас генетическая память, и будит ее Великая Степь, откуда родом и мы, и лошади, и где впервые предки наши сели верхом.
Французы не хотели уезжать. Эти несколько дней, проведенных в степях среди донских коней, стали для них откровением, поворотным пунктом в жизни. Я не сомневаюсь, они вернутся, и не раз.
Возвращаясь во Францию через Москву, заехали мы к Сергею Ивановичу Кокореву. Как же не повидать! Как заведено для гостей — баня, плов, теплая компания. Правда, на этот раз плов запивался французским шампанским — такое вот оригинальное сочетание. Тема разговора — тоже как заведено — дончаки и пробеги. Засиделись допоздна, а утром встали ни свет ни заря. Иваныч с Настей уже поседлали коней. В розовом рассветном тумане выехали в поля. Старая гвардия Иваныча — Гудзон, Заботливый, Бригадир, Зейгер, Предлог — были преисполнены серьезности, как будто понимали свою миссию и ответственность — они же должны были показать иностранцам за всю породу, что такое настоящие тренированные донские кони!
Французы были молчаливы, сосредоточены на ощущениях. Обычный тренировочный маршрут прошли в легком темпе, успевая любоваться излучинами реки, жемчугом росы на изумрудной траве, золотым блеском шерсти коней. Когда вернулись на базу и спешились, французы сказали следующее: «Ничего не понятно. Впечатление, как будто в люльке и еле-еле едешь. Однако стоит посмотреть, с какой скоростью пролетают мимо кусты, деревья и чертополох — понимаешь, что едешь очень... ОЧЕНЬ быстро!»
И добавили, что дончаки Иваныча оставляют впечатление огромной мощности, спокойствия и надежности.
Из письма другу:
«Представляешь, у людей точки отсчета или критерии сменились, они вернулись домой и через пару дней звонят и жалуются, мол, невыносимо смотреть на малорослых серых арабчиков на соревнованиях, и совсем уж тоска — обозревать собственные пастбища всего лишь до опушки леса в 500 метрах! Хотя раньше были всем вполне довольны. Из гербария вытащили пучок степной травы, поставили на стол и бегают нюхать тайком друг от друга. Напечатали фотографии дончаков, оклеили ими весь дом и переделали заставку экрана компьютера —теперь оттуда смотрит веселая рыжая морда. Ждут и тоскуют. Ничего, скоро рыжие приедут, станет им (ох, и мне тоже!) не до компьютера и не до тоски — работать надо будет, в тренинг вводить... Вперед, к олимпийским медалям!»
